Жорж Клотц - Доллары за убийство Долли [Сборник]
Было очень тепло и очень тихо. Позади него перестали катиться мелкие камешки, Сорванные падением тела.
Он взглянул на часы: было 23.20. Бартл-Бэй находился в семи километрах, а Крэнсон был мертв.
Он закурил, руки у него не дрожали.
* * *Элфид вел машину, выжимая из нее все. Рядом с ним тускло поблескивало дуло автоматической винтовки. Через десять минут она, видимо, пойдет в ход, но действовать придется осмотрительно.
Подумав о Старке, он оскалился. Наверное, по-прежнему сидит в засаде у Торнтона. Хороший будет урок для этого жалкого лейтенантишки. И хороший урок для этой страны. Нечего сказать — демократия! Хороша демократия, если отцу приходится самому вершить правосудие — и это при том, что речь идет об убийце его дочери! '
Те Элфиды, которые пришли сюда первыми, уже завершили бы дело, и Крэнсон давно болтался бы на ветке дерева. Теперь же здесь развелись законы, полиция, судебные процедуры и целая банда психиатров, которым только того и нужно, чтобы найти смягчающие обстоятельства для кровожадного животного, не побоявшегося встать на пути у чистокровного американца, такого, как Алэн В. Элфид, сохранившего и приумножившего богатства, оставленные предками, которые сегодня вечером тоже отправились бы туда же, куда и он, с притороченным к седлу ружьем.
А за ценой он не постоит: шкура человека, которого ненавидишь, стоит дороже, чем все эти деньги.
Этот Бэнсфилд, конечно, мерзавец, но зато крутой парень. Элфид не держал против него зла — ведь он дарит ему шкуру Крэнсона. И он заплатит ему, заплатит наличными, как он всегда платил тем, кто ему помогал. А если в последний момент Бэнсфилд переступит ему дорогу, то он его сметет, как сделал это с Дьюи, с теми, кого разорил, потому что несчастливая судьба привела их на его дорогу.
Дорога становилась шире; несколько капель ударились о ветровое стекло. Эти капли предвещали грозу, которая, должно быть, уже бушевала там дальше, над морем.
В свете фар он увидел дорожный указатель — кусок дерева, приколоченный к шесту. Снизив скорость, прочел надпись, выведенную корявыми буквами: Бартл-Бэй.
Проехав еще двадцать метров, он остановился: перед ним был перекресток, условное место. Когда стих шум мотора, слева от себя он услышал шум океанских волн. Наклонившись, проверил винтовку, согнул приклад и вогнал четыре пули в магазин.
Посмотрел на часы: если Бэнсфилд хочет быть точным, то ему осталось две минуты.
Несмотря на жару, Элфид подрагивал: давно он не вдыхал такой чистый, свежий воздух. Вот уже два года он не выезжал из города, два года жил затворником, выходя из дома только для того, чтобы отправиться в офис, а затем вернуться. Чтобы заставить его приехать сюда, понадобилось нечто более сильное, чем его собственная воля, нечто такое, что затронуло самые глубины его души.
Пальцы его сжали теплую сталь винтовки — прямо перед ним, на той стороне перекрестка появились две светящиеся точки. Это были фары машины.
Элфид улыбнулся. Бэнсфилд был сама точность.
* * *Райнер, остановившись в десяти метрах от перекрестка, включил фары. Рядом с ним на сиденье было тело Крэнсона, которое удерживали в сидячем положении ремни безопасности.
Поднять его оказалось нелегким делом, но он справился, и вот теперь они, сидя рядом, завершили свое путешествие.
Райнер, застегнув пряжку ремня, на котором висел пистолет, вышел из машины. Хлопнул дверью и двинулся прямо к машине Элфида. Перейдя через перекресток, он вдруг резко метнулся к обочине и залег в колючем кустарнике.
У Элфида, сидящего в машине, побелели костяшки пальцев и прервалось дыхание.
Бандит не доверял ему, понятное дело. Конечно, он имел полное право опасаться, как бы и его не пристрелили на пару с Крэнсоном.
Капли стучали все чаще, а удар грома раздался совсем близко. Через несколько мгновений над ними разразится гроза.
В тишине раздался голос Райнера:
— Элфид…
Старик вздрогнул, и его голос точно так же прорезал тишину:
— Я здесь.
Почти задыхаясь от напряжения, он ожидал ответа. И Райнер отозвался:
— Крэнсон сидит в машине. Я накачал его наркотиками так, что он ничего не соображает. Включите фары, и вы увидите его. Но сразу после этого выключите свет.
Элфид машинально выполнил приказ. Луч света, прорвавший темноту, осветил сквозь блестящие струи дождя белобрысую круглую голову.
Элфид навел на нее свою винтовку. На таком расстоянии из мозгов можно сделать кашу.
— Не стрелять, — сказал Райнер. — При малейшей попытке я из вас решето сделаю. Сначала надо заплатить.
Дуло винтовки опустилось.
— Выйдите из машины, сделайте четыре шага вперед и киньте ко мне сумку с деньгами. А потом делайте с ним что хотите.
Нащупав сумку, Элфид вышел. Винтовку он держал в правой руке. Теперь он был совершенно спокоен: не торопясь, отсчитал четыре шага, с усилием поднял сумку и бросил ее в том направлении, откуда раздавался голос.
Сумка еще не упала на землю, как дорога внезапно осветилась. Ослепленный Элфид заморгал глазами, и в ту же секунду раздался первый выстрел. Бросив винтовку и согнувшись, он ринулся вперед. Второй выстрел: Райнер увидел, как пуля разорвала пиджак на плече. Элфид повернулся вокруг своей оси и оказался прямо перед третьей машиной, стоящей на углу перекрестка, за деревьями.
Два следующих выстрела были неточны: пули лишь взбили пыль у ног Элфида. Но пятым ему разворотило челюсть, и кровь хлынула потоком.
Элфид, поняв, что попал в западню, метнулся в сторону, однако шестой выстрел подбросил его в воздух: пуля пробила позвоночник.
Элфид беззвучно рухнул на землю, уткнувшись лицом в асфальт.
Вновь наступила тишина, и Райнер поднялся. Подойдя к человеку, лежавшему на дороге, он перевернул его: Элфид был мертв. Райнер махнул рукой, и фары погасли. Он медленно пошел к машине, откуда раздалось шесть выстрелов.
— Добрый вечер, миссис Дьюи, — сказал Райнер, наклонившись к дверце.
ЭПИЛОГ
Он понял, что она не сможет вести машину, и сам сел за руль. Тихо шуршали дворники по стеклу, а небо освещалось бешеными белыми вспышками. Теперь они ехали вдоль моря. Не говоря ни слова, он протянул ей сигарету, которую она сама прикурила.
— Вам следовало заранее пристреляться, — сказал он, — для одного человека шести пуль многовато.
Она выдохнула дым через ноздри, и он почувствовал, что ей удалось расслабиться.
— Я счастлива, — сказала она, — я дала клятву, что отомщу за мужа. И вот дело сделано. Мне даже не верится.
Наступило молчание, и она добавила:
— Только вы могли вытащить его из города в такое пустынное место. Кажется, мне следует вас поблагодарить.
— Не стоит, — сказал Райнер, — вы мне платите, вот и все.
Она потянулась к заднему сиденью и достала небольшой чемодан из черной кожи.
— Счет закрыт, — сказала она, — здесь та сумма, о которой мы договорились. Можете проверить.
Райнер быстро взмахнул рукой, давая понять, что в этом нет нужды. Он прикинул, что вместе с деньгами, которые уплатил Элфид, получается весьма кругленькая сумма. Стало быть, вечер был проведен не без пользы.
Она раздавила сигарету в боковой пепельнице и стала рассматривать свои руки, синевато-бледные в свете приборного щитка.
— Я предупредила своего пилота, — сказала она, — самолет может отправиться завтра около шести утра. Он полагает, что доставит вашего друга в Мексику, сделав три остановки.
Райнер не шелохнулся.
— Полет можно отменить, — сказал он. — Свену это уже не нужно.
Он почувствовал, что она смотрит на него. Дорога перед ними утопала в пелене дождя.
— Но вы, кажется, этого очень хотели? Вы даже сказали, что не деньги, а это является вашим главным условием, чтобы отдать мне Элфида.
— Все ставки выиграть невозможно, — пробормотал Райнер, — Крэнсон мертв, потому что до конца все-таки не верил, что я смогу его вытащить из этого дерьма. Зря не верил.
Сквозь водопад дождя появились первые дома, виллы, стоящие у моря. Ехать им оставалось совсем немного.
— Хотите воспользоваться самолетом вместо него?
Райнер отрицательно покачал головой.
— Нет. Свои дела я всегда улаживаю сам. Это, впрочем, единственный способ улаживать дела.
Описав широкий полукруг, машина въехала в парк. Серый массивный дом, скрытый густыми деревьями, высвечивался при мгновенных вспышках молний.
— Вот вы и дома. Пьеса сыграна. Финал: шесть миллионов долларов и мертвый Крэнсон.
Она быстро взглянула на него и, наконец решившись, сказала:
— Это не то, чего вы хотели…
Прежде чем ответить, Райнер долго смотрел на дождевые струи.
— Да, — сказал он, — это не то, чего я хотел, и такое со мной случается очень редко: я всегда добиваюсь того, чего хочу. У меня, должно быть, слабость к придурковатым — только такие людй вызывают у меня симпатию.
